Суперинтервью с Эспозито

(с)"Спорт-Экспресс"

Фил ЭСПОЗИТО: "ИЗ СБОРНОЙ СССР-72 УВАЖАЮ ВСЕХ, КРОМЕ МИХАЙЛОВА"
Собственный корреспондент "СЭ" в Северной Америке (Слава Маламуд) взял интервью у одного из величайших хоккеистов всех времен.


Когда и кем была произнесена самая знаменитая речь в истории России? Прямо так сразу и не ответишь, не правда ли? Мнения наверняка разойдутся, хотя, скорее всего, получится, что дело было на каком-нибудь броневике. Канадцам на этот вопрос ответить куда проще. Самая знаменитая речь в истории Канады была произнесена в 1972 году в Ванкувере - на льду, даже более того - на коньках: оратор, истекая потом и держа в руках клюшку, громогласно объявил о своей любви к родине и о презрении к своим соотечественникам.
"Я хочу сказать народу Канады, - почти прокричал Фил Эспозито в микрофон телерепортера, - что мы стараемся изо всех сил. Мы деремся за Канаду. Мы играем только потому, что любим свою страну. И мы все вами разочарованы. Я не могу поверить в то, что нас освистывают. Если русские будут относиться к своим игрокам так же, как вы к нам, я вернусь из Москвы и персонально перед вами извинюсь. Но вряд ли это случится".
Не ахти какое красноречие, но, как известно, на массы лучше всего действуют простые слова. Они и по действовали: канадцы уверены, что именно эта речь переломила ход суперсерии-1972 между сборными Канады и СССР. И что без нее не была бы произнесена и самая известная в истории Канады фраза: "Пол Хендерсон забил шайбу!" А без этой фразы, без этой шайбы и этого результата... Кое-кто скажет вам, что и Канады бы сейчас не было.
Так что известный всему хоккейному миру великий оратор и куда более великий хоккеист Фил Эспозито в какой-то мере может считаться спасителем нации. Его послужному списку только этого, наверное, и не хватало.

"ЭСПО НЕ ВРЕТ!"

Эспозито в представлениях не нуждается. Говорить о том, как этот здоровенный итало-канадец играл в хоккей, все равно что рассуждать о том, как Пушкин писал стихи. Вряд ли поместится в формат газетной статьи и сколько-нибудь подробный рассказ о нехоккейных похождениях сорвиголовы Фила. Да и времени у корреспондента "СЭ" было совсем немного.
Наша встреча состоялась в Тампе, в ложе прессы стадиона "Сент-Пит Таймз Форум", на домашнем матче "Тампа-Бэй Лайтнинг". Эспозито подрабатывает комментатором на играх основанного им клуба, и надо полагать, что местным радиослушателям скучать не приходится. На интервью Фил согласился с удовольствием, пожалев лишь о том, что времени у нас будет всего ничего - два перерыва между периодами.
Что ж, сроки сжатые, и ваш корреспондент решил начать сразу с самого интересного:
- В Канаде до сих пор вспоминают ваше интервью после четвертого, проигранного, матча серии-1972. Вы тогда разразились речью, в которой заклеймили канадских болельщиков. Это был эмоциональный всплеск или заранее рассчитанный психологический ход?
- Знаете, сам я эту речь впервые посмотрел на пленке только в 1982-м! А до этого в течение десяти лет не мог точно припомнить, что же именно я такого сказал, что так взбесило всю страну. Это ведь были чистые эмоции, ничего продуманного. Все, что чувствовал тогда, вылетело изо рта, не проходя через мозги. А мне было наплевать. Мне и сейчас наплевать, что думают о сказанном мной. Я ведь и сейчас такой: если что думаю - так и скажу.
- А что вы думали тогда о канадской публике?
- Мне просто была непонятна ее реакция. Мы готовились к серии с Россией десять дней. Десять, черт побери, дней! И, можете мне поверить, не лезли из кожи вон. Предсезонка же. Дурачились, пьянствовали, ходили по девкам...
(В это время мимо проходил один североамериканский журналист, уже достаточно пожилой. Коллега, видимо, услышал лишь последнее предложение, потому что не удержался от восклицания: "О, Эспо не врет! Он так себя вел с самого первого года в лиге!" - Прим. С.М.)
Короче, никто ничего не знал о том, что нам предстоит. Это уже после первого матча до нас дошло, что это - война. А русские были в идеальной форме. Никогда не забуду первую игру - в монреальском "Форуме". Жарища, кондиционеров нет, температура воздуха была, наверное, около 95 градусов (по Фаренгейту что равно примерно 35 градусам по Цельсию. - Прим. С.М.). Мы подыхали после первого периода. Я, по-моему, в тот день потерял 12 фунтов веса (около 5,5 кг. - Прим. С.М.). Мы, находясь, по существу еще в отпуске, попали на совершенно неизвестного нам и прекрасно подготовленного соперника. А канадская публика почему-то решила, что мы не старались, что нам наплевать.
- Говорят, что именно эта речь стала переломным моментом серии. Что после вашего призыва команда смогла наконец правильно настроиться и ощутить важность происходящего.
- Лично я так не считал. Мы все и так понимали, что проигрываем исключительно из-за отсутствия командной игры и нормальной подготовки. Только в промежутке между канадской и советской частями серии мы смогли хоть как-то сыграться. В Швецию тогда поехали - тренироваться на большом льду. Вот в Швеции и стали командой. Настоящей командой, не то что в первых матчах. Я даже удивляюсь, что проиграли первую игру в Москве, но это было потому что мы удалялись тогда слишком часто. А они, русские, большинство разыгрывали потрясающе. Но к тому времени мы уже и сами были близки к оптимальной форме.

НЕЛЬЗЯ БЕЗ ЭМОЦИЙ

- Вам не пришлось извиняться за свою обвинительную речь в адрес канадских болельщиков?
- А зачем? Во-первых, я был прав, а во-вторых, мы же победили! Кроме того, все знают, что я эмоциональный человек. А разве можно по-другому? В хоккей без эмоций играть нельзя.
- Кстати, по мнению многих канадских специалистов, именно этой чертой ваши сборные всегда отличались от советских. Вы согласны?
- Хм... Помню вашего тренера Бориса Кулагина. Мы называли его Чакклз (Смешинка). С такой здоровенной головой дядька... Вы не знаете, он еще жив?
- Нет, он умер в конце 80-х.
- Жаль, по-моему он не так уж и стар тогда был. И Рагулина в прошлом году не стало... Так вот, мы называли Кулагина Смешинкой, потому что он ни разу не улыбнулся. Ну до чего серьезный был мужик, прямо как статуя! Я проезжал мимо и делал ему ручкой: "Эй, Смешинка, как дела?" Петров с Васильевым переглядывались и прыскали со смеху, а ему хоть бы что. Вот Васильев, например, был весельчаком - всегда смеялся... Так вот, по-моему, именно Кулагин (хотя, может быть, и кто-то другой, не помню) сказал, что, мол, "пока мы не сравнимся с канадцами в их страсти и воле к победе, нам с ними будет трудно".
- Вы разделяете эту точку зрения?
- Конечно. Вот вы сами скажите: какого черта вы проиграли в Лейк-Плэсиде? Если смотреть на две команды, исходя только из уровня игроков, вы права не имели проигрывать. Американцы вас на эмоциях взяли. Они играли дома, болельщики орали до небес, страсти кипели такие, что сейчас и поверить невозможно. Это все было на руку американцам. Советские игроки не принимали в расчет этой вещи. Наверное, у них там эмоциональный подход к игре не очень приветствовался.
Слишком туго ваших парней держала система, слишком строго контролировала. Я был бы счастлив увидеть Мальцева или Якушева в полном расцвете творческих возможностей. Они и так были великолепны, а если бы им еще свободу дать... Якушев. ... Якушев был великим игроком.
- Иными словами, вы считаете, что советские игроки были чересчур скованны и не могли полностью раскрыться?
- Именно так. Я внимательно следил за вашими игроками, когда они начали приезжать в НХЛ. Помните, одна из первых русских звезд, приехавших сюда... Как его звали? Он еще растолстел сильно.
- Владимир Крутов?
- Крутов. Он самый. Приехал в Канаду и, наверное, начал переедать. Так вот, эти первые, которые рвались сюда и боролись с советской системой за право играть в НХЛ, - даже у них я не видел огня в глазах, не видел эмоций. Они забивали голы - и не радовались. И страсти, воли к победе у них тоже не было. Может быть, они не понимали наших приоритетов. Их ведь с детства готовили к чемпионатам мира и Олимпиадам, это все, что для них имело значение. А для североамериканских хоккеистов есть только одна стоящая цель - Кубок Стэнли... Вы знаете, я очень часто вот над чем думаю: насколько все могло бы выйти по-другому если бы в 72-м серия закончилась иначе.
- И насколько?
- Не знаю. В том-то все и дело. Я, например, считаю, что курса развития хоккея эта серия не изменила. Канада доказала себе, что она лучше всех и даже чему-то научилась у соперника, а в России наверняка это поражение преподнесли так, что никто никаких перемен и не требовал. Но что было бы, если бы Советы нас победили? Насколько сильно это изменило бы канадскую культуру хоккея и систему наших приоритетов? Вот это мне и интересно.
- Неужели у вас, в Канаде, поражение не попытались бы объяснить "объективными причинами"?
- Кто-то, может, и попытался бы, но у нас никто не запрещал людям высказывать свое мнение. А мнений этих было бы множество. Считаю, что если бы мы проиграли, то это была бы исключительно наша вина. Мы не имели права играть так, как играли в первых четырех матчах. Мы думали, что это будет что-то вроде Матча звезд, что можно будет валять дурака и развлекаться. Ни черта мы не понимали.
- И все же, вы сказали, что Канада кое-чему научилась у соперников. Чему именно?
- Лично я ничему. Свой стиль игры после 1972-го я не изменил ни на йоту. Староват уже был, чтобы меняться. Но многие тренеры в Канаде начали потихоньку менять свой подход к хоккею и перенимать кое-что у советской школы. Кстати сказать, что-то похожее произошло и у вас. Вот я лет шесть назад был в России и поразился: вы там играете так, как мы играли в 70-е. В чем-то НХЛ сейчас начинает напоминать советский хоккей, а российская лига - старую НХЛ.
- В чем?
- Мы больше пасуем, больше перемещаем шайбу по периметру, меньше играем в тело. Все это - по сравнению с моими временами. А у вас я увидел силовые приемы, борьбу у бортов, форчекинг - все то, чего совсем не было у сборной СССР в те годы.
- Как вы думаете, это хорошо для российского хоккея или нет?
- Трудно сказать. Ведь все лучшие российские хоккеисты играют здесь. В вашей лиге сейчас процветает тактика зацепов и захватов, которая сильно снижает эффективность талантливых игроков. Мне кажется, вам скоро придется менять правила, как это сделали мы.


"НАБРАЛИСЬ У ВАС МУСОРА"

- Кстати, о правилах. Как вам нравится новая НХЛ? Вам, бывшему в свое время забивным игроком, новые правила подошли бы или нет?
- Правила, как мне кажется, остались те же, прежние, только ими тепеырь по-настоящему пользоваться стали. Вот в чем соль-то вся. Не в правилах, а в интерпретации.
- А что из нововведений (назовем их так) нравится вам больше всего?
- То, что вратарей "раздели". Вот это просто здорово! Давно уже пора было до них добраться. Это же кошмар был просто, до чего они дошли со своей экипировкой. Форвардам надо дать хотя бы теоретическую возможность больше забивать, а как это сделать? Раздвигать ворота? Нет, на такую чепуху я совсем не согласен. Но если сделать голкипера поменьше - эффект тот же, разве нет?
Ну а остальное... Сейчас парням кататься полегче, потому что уже не цепляют так и не становятся столбом на пути игрока без шайбы. Кстати вот, весь этот мусор, зацепы и заслоны мы знаете откуда понабрали? От вас. Мы всему этому в матчах с русскими научились. Правду говорю. И советские, и чехи, и шведы - в общем, все европейцы цепляли, хватали, мешали продвигаться игрокам без шайбы.
- В Европе то же самое думают о канадцах.
- Пусть думают что хотят, но я знаю, о чем говорю. Мы играли в "вертикальный", атакующий хоккей, и русские боролись с этим просто: хватали игроков, бегущих за шайбой. Они становились перед тобой, подставляли тело или хватали за клюшку, даже если ты и близко к шайбе не был. Всю серию-72, матч за матчем, я не понимал, почему судьи вообще не обращают на это внимания. Чтобы вы знали: до 70-х в НХЛ такие вещи никогда не проходили, и лишь позже эта зараза проникла и в нашу лигу.
- В Советском Союзе стиль НХЛ считался примитивным: вброс в зону, погоня за шайбой, столкновение у бортов.
- В какой-то момент он таким и стал. Но это делали плохие команды. Мы в "Бостон Брюинз" шайбу не вбрасывали.
- Вы, однако, не боялись включаться в силовую игру. Ваши баталии на пятачке с Рагулиным запомнились многим советским болельщикам.
- По сравнению с сегодняшними игроками я не так уж и близко к воротам играл. Все говорят, мол, Эспозито часто пасся у ворот. Ну да, конечно, но только где-то вровень с точками вбрасывания, футах в десяти (около трех метров. - Прим. С.М.) от вратаря. А там уж от защитника зависит: если есть силенки, то попробуй меня убрать, а если нет - кто же тебе виноват?.. Кстати, Рагулин цеплять был большой мастер. А Петров еще больше. И Шадрин. Я против него много играл, потому что меня часто выпускали через смену. Только и делал, что его клюшку с себя стряхивал.
- Такое пристальное внимание было именно к вам?
- Скорее особенно ко мне. Если бы я однажды утром проснулся в отеле и увидел, что Петров и Шадрин сидят у моей постели с клюшками наперевес, то ничуть не удивился бы. Они на мне посменно повисали, не отпускали ни на миг. Помню, я сказал Петрову... вы ведь из газеты, не с радио?
- Из газеты.
- А, ну, значит, перефразируете, как вам будет угодно. Говорю: "Слезь с меня, черт (перефразировано, как было угодно автору - Прим. С.М.), не хватай руками, тебе же самому больно будет". А он: "Надо. Тренер сказал, что надо".

НЕМЕЦКИЕ ФОКУСЫ

- У вас ведь тоже был тренер, который мог сказать "надо". Имею в виду Джона Фергюсона.
- О, это был крутой парень. Он не только один из лучших драчунов в истории хоккея, он был действительно классный игрок. Фергюсон играл на пятачке как никто другой. Когда он шел к воротам, у него на лице было написано, что пленных брать не будет. Крутой был, сукин сын. И если что ему поперек сделаешь - тут же познакомишься с его кулаком. А кулачище тот размером с дыню.
- Он не советовал вам ужесточить игру в Москве?
- Конечно же. Мы и сами знали, что нам необходимо играть в предельно силовой хоккей. Однако мы также знали, что европейские судьи нас пришпилят при первой же возможности. Особенно этот немец, как его там. Восточный немец, по-моему.
- На самом деле - западный.
- Да? Ну пусть будет западный. Там был момент один, мне запомнился. Лайнсмен развел руки: мол, продолжайте игру А рефери дунул в свисток - нарушение правил. А в свисток-то он дунул секунд десять спустя. У нас все это время была шайба. Мы все встали и понять не можем: в чем дело-то? Вот тогда Жан Паризе и сорвался. Потерял самообладание. Замахнулся на судью обломком клюшки и получил матч-штраф.
- Неужели из игры советской команды вы запомнили только зацепы-захваты? Понравились ли соперники хоть чем-нибудь?
- Конечно же, понравились. Они были в великолепной форме. Их физическая подготовка меня действительно впечатлила. Кроме того, они мне просто пришлись по душе. Хорошие ребята, все до единого. В этой команде, за исключением Михайлова, не было ни одного человека, который мне не нравился лично, которого я не уважал.
- А Михайлов что же?
- В хоккее не пинают, а он это делал постоянно. За это я его никогда не прощу... Ну и еще он один раз мне клюшкой по причинным местам заехал, но это так, к слову
- Что в таком случае скажете о Третьяке?
- Нормальный вратарь. Я не считал его каким-то очень уж великим, но в НХЛ играть он наверняка смог бы. Они все могли бы играть в НХЛ и быть там не на последних ролях.
- А попал бы Третьяк в Зал славы, если бы всю свою карьеру провел в НХЛ?
- Попадание и непопадание в Зал славы очень уж зависит от того, в какой команде окажешься, выиграешь Кубок Стэнли или нет. Вообще Третьяк, как мне кажется, слишком уж глубоко стоял в "раме". Мне, игроку с быстрым и сильным броском, это было на руку. С другой стороны, наш Джерри Чиверз из "Бостона" тоже глубоковато стоял и всегда говорил, что так лучше. Так что у каждого свое мнение. Я как форвард был с Джерри не согласен.

САЛЮТ БРЕЖНЕВУ

- В Москве вы сумели произвести впечатление на советскую публику еще до первого вбрасывания, когда упали на лед во время представления канадской сборной.
- Ох и не говорите. Нам девочки на коньках букетики цветов раздали, и один стебелек упал на лед. Я наехал на него коньком и сел на задницу. Помню еще, поднял голову и увидел Брежнева в ложе. Как мне кажется, встретился с ним глазами. Состроил улыбочку и рукой помахал. А он даже не улыбнулся. Кто-то рядом с ним начал смеяться, а Брежнев покосился на него так из-под бровей...
- Какое впечатление произвела на вас Москва начала 70-х?
- Я мало что видел, потому что нас не особенно-то и отпускали бродить по городу. Но очень хорошо помню очереди у продовольственных магазинов. Люди стояли и ждали, когда двери откроются. Не знаю, за чем они там стояли, но, когда двери открывались, все ужасно торопились попасть внутрь, будто бы еды или чего-то там на всех не хватит. И действительно в магазинах практически ничего не было. Меня это сильно проняло. Я не мог понять, почему люди должны так жить. Это ведь так унизительно - стоять и ждать, пока тебе дадут поесть.
- Стал легендарным эпизод в московском отеле, когда два игрока канадской сборной в поисках прослушивающей аппаратуры в своем номере отвинтили огромную люстру, висевшую над рестораном этажом ниже. В большинстве вариантов этой истории фигурируете вы и Уэйн Кэшмэн. Все это правда или миф?
- Весь эпизод с люстрой - чистейшая правда, за исключением одной детали. Это были не я с Кэшмэном, а два пилота канадских авиалиний, которые жили по соседству Все так и было: они ринулись искать микрофоны, нашли на полу какую-то штуковину с болтами, а под ней - коробочку, тоже с болтами. Ну, думают, там уж точно микрофон. Отвинтили коробочку и слышат внизу страшный грохот... Слава богу, что ночь была, а то эта люстра натворила бы бед. Но, конечно же, кому какое дело до каких-то там пилотов! Вот нам с Кэшем все и приписали. Да мы и не отпирались особенно. Очень уж красивая история.
- А вы сами микрофоны тоже искали?
- Не только искал, но и находил. За зеркалом, помню, был один. И еще где-то. А еще нам постоянно по ночам в номер звонили, выспаться не давали. В конце концов мы с Кэшем выдрали провод из стены, так на следующее утро пришли люди и обратно вставили. Не положено, говорят. Пол Хендерсон тоже жаловался, что ему спать не дают. Интересно, кто в КГБ придумал такую "подрывную операцию". Ребячество какое-то.
- Многие игроки канадской сборной и ее главный тренер Гэрри Синден жаловались на плохие условия в Москве.
- Не самые лучшие условия были, это правда. Даже не считая ночных звонков в номер. Большинству из нас, например, было очень тяжело привыкнуть к русской пище. Уж и не знаю, что вы, ребята, в то время ели, а нам в гостинице подавали черт знает что. Мы между собой спорили: что это - лошадь, ворона, а может быть, медведь? Вот вы смеетесь, а моя невеста чуть в скелет не превратилась, потому что до смерти боялась вашей кухни. Мы, главное, что-то такое предвидели и привезли с собой контейнер канадских консервов, но русские таможенники утянули оттуда все, что могли. Хотя, конечно, я понимаю, что жизнь в России была нелегкой. Мы, наверное, почувствовали на себе только небольшую долю всех трудностей.

ВОЙНА МИРОВ

- У вас всегда была репутация весельчака и мастера розыгрышей. Не хотели бы припомнить какие-нибудь из своих выходок?
- Ну, этого в моей карьере хватало. Помню, был в "Бостоне" игрок, никогда не носивший носков. Ни с костюмом, ни на льду; так и напяливал коньки на босу ногу. Так я ему однажды вымазал стельки кремом для бритья. Он обувается перед тренировкой - и давай ругаться. Так и матерился, как черт, пока пятки мыл и стельки менял. Хоккейные розыгрыши - все в таком духе.
- Еще вас, по-моему, называли одним из самых суеверных игроков НХЛ.
- Это да, так оно и было. Например, надевал всю свою амуницию всегда справа налево: коньки, щитки, гетры, перчатки - всегда сначала правую, потом левую. У меня были медальоны, без которых я не выходил на лед, а без некоторых - и вовсе из дому, была "счастливая" майка, "фартовая" водолазка. По пути на бостонский стадион я ехал по платному шоссе и всегда старался запомнить, мимо какой платежной будки я проехал. Если в тот вечер мы побеждали, то на следующий матч я ехал мимо той же будки. Даже если там была очередь, а у другой свободно - становился в очередь. Ух, всех моих предрассудков и не перечислишь, а если перечислю - не поверите.
- Вы и сейчас такой же?
- Такой же. Вот сегодня утром вышел на прогулку и увидел черного кота на дороге. Так ведь вернулся домой и пошел гулять по другой улице... Вы знаете, я вообще-то никому такие вещи не говорю, еще за психа сочтут (смеется).
- Как вам нравится комментаторская работа?
- Да разве это работа? Так, развлекаюсь. Получаю удовольствие, конечно, но это скорее хобби. Не подумайте, на покой я еще не собираюсь. Например, мне предложили сняться в художественном фильме.
- В каком, если не секрет?
- В хоккейном, конечно же. Фильм ведь канадский (смеется). Про канадского мальчугана, который мечтает стать хоккеистом, а отец-алкоголик ему не дает. Я буду играть местного тренера. Не себя самого, а вымышленного персонажа. Снимать будут на моей родине, в Со-Сан-Мари. Там нужны сцены, в которых ребята играют в хоккей на улице, на морозе. Так я сказал режиссеру: "У вас только два выбора: ехать в Со или в Россию".
- Простите, если я не прав, но у вас репутация человека, который часто говорит не подумав.
- В общем-то это правда. Я человек эмоциональный, поговорить люблю. Случается, что и ляпну чего-нибудь.
- Наверняка в работе комментатора это чревато курьезными эпизодами. Бывало такое?
- Бывало. Причем еще когда это было настоящей работой, за большие деньги. Помню, кто-то забил свой первый гол в НХЛ. Мой партнер комментирует момент, а я, как и полагается, добавляю "оживляжа". Какое, говорю, это значительное событие - первый гол. Первый - его никогда не забудешь. Никогда! Этот парень будет помнить этот момент всю свою жизнь. Первый гол - это такая, мол, вещь... Ну никогда не забудет. Тут партнер и говорит: "А ты, Фил, как ты забил свой первый гол?" "А я не помню", - отвечаю.
- В свое время вы довольно резко высказывались о советских игроках и Советском Союзе вообще. Как сейчас относитесь к российским легионерам в НХЛ?
- Хорошо отношусь. Один из них, между прочим, мой зять (Александр Селиванов женат на дочери Фила. - Прим. С.М.), у меня есть русский внук. Советский Союз я действительно не любил. А кто его у нас любил тогда?
Вы должны понять, что у серии-72 была очень большая политическая подоплека. И у нас, и у вас это представлялось как борьба систем, как наш мир против вашего, чуждого нам, мира. Это было гораздо большим событием, чем просто игра в хоккей. Мы хотели доказать, что наша страна, наш путь лучше. Такие тогда были времена... Ну так ведь и вы сами в конце концов не захотели жить в такой стране, разве нет?